Что значит любить? Для кого – что. Мое любить было всегда отличным от остального любить. К сожалению для некоторых, любить можно воистину по разному. Видимо я это доказываю как никто другой…а они…
Кто из них меня любил?
Тиерия. Мой отец, в каком-то смысле. Мой наставник, даже покровитель. Тот, похожим на кого мне когда-то захотелось стать… Тиерия, который с легкостью посылал меня туда, куда я чисто физически не мог отправиться. Который срывал на мне все оплошности нашей горе кампании. Который, в течении первых двух лет постоянно указывал на мои недостатки, говоря, что если бы не Веда, уже давно бы я валялся где-нибудь на земле с пробитой башкой. Он любит меня, своей любовью. Ведь именно ему я и обязан поддержкой. Не только Веды, его поддержкой. Точность и расчетливость, видение цели и более ничего. Это Эрде всегда ценил во мне, и понимал, что я такой есть… и принимал моё «люблю». И давал своё странное, нервное люблю и доверяю…
Нейл. Мой брат. Брат, самого что ни на есть прямого значения это слова, человеческого слова. Он тоже меня любил, оберегал, заботился, помогал. Брат, который прощал всегда, чтобы я ни сделал. И любил, несмотря ни на что. И я любил его, отдавая то, что он давал мне, в меньшей все же степени. Я любил его вполовину меньше, чем он того стоил. Локон Стратос первый с самого начала словно принял решение заботится обо мне. И заботился, насколько мог. И его не возможно было не любить, он давно перестал для меня быть боевым товарищем, превратившись в брата. Брата, который всегда спасал меня, всегда успевал что-то сказать, что-то сделать… брата, которого не успел спасти я…
Сумераги. Мать для Птолемея, женщина, на которую можно положиться. Вечно пьяный стратег, всегда находящий нужные слова для всех нас. Она тоже меня любила. Как сына, как помошника во всем, как просто идиота, которого нужно периодически прикрывать. Глядя на монитор во время вылазки, у нее всегда перед глазами в центре голограммой висел мой гандам. Она приглядывала за мной, боялась за меня, за всех. И ее любовь огромна. Она распространяется на всех нас. Сумераги – не просто товарищ, который идеально делает работу, не просто женщина, она – опора нашей семьи. Именно семьей стал мне Птолемей. Единственным местом моего спокойствия… относительного, конечно…и именно Сумераги создавала этот своеобразный уют… наполненный любовью ко всем нам, ее непутевым детям…
Аллелуя. Прекрасный парень, с оригинальным чувством юмора. У меня никогда не стоял вопрос не любить или любить его. Он просто был и этого достаточно. А когда его забрали в федеральную тюрьму – неугасимое желание вернуть товарища. Товарища, в какой-то мере брата. Он тоже любит меня по своему. По-семейному.
Марина Измаил. Девушка, для которой слово «любит» было бы точным определением отношения ко мне. Она именно любила. Искренне, всепрощающе, понимающе любила и любит до сих пор. Как к ней я относился? Не знаю. Правда. Ее любовь для меня была своего рода бременем. Нет, я не виню ее, никогда не стану винить. Она искренне хотела мира, хотела гармонии. Постоянно пыталась разобраться во мне, понять, помочь. Но главной проблемой, пожалуй, является то, что мне не нужна помощь. Она была готова на все, во имя этого своего «люблю». Когда я разговаривал с ней в последний раз – непонимание мое и ее упорное желание доказать смешались в своеобразный дух того вечера. Азадистану нужен король. А принцесса Азадистана любит террориста. Любит сильно, настолько, насколько способна любить. Она своими руками выстраивала все, но из нее никудышный правитель. Она девушка, которой нужна семья. Не власть. Она хотела видеть меня, хотела жить со мной, хотела в разных… во всех значениях этого слова. Но тут не хотел я. Не мог. У нас с ней разные пути. Мы по разные стороны, не баррикад, нет. Просто она в другом мире. И здесь нет ее вины.
Лайл. Локон Стратос второй. Тот, кто сам назвался мне братом, точная копия внешне Нейл, но такой различный с ним внутренне. Лайл Диланди, моя первая любовь. Смешно верно было видеть меня таким. Влюбленным. Тогда это заметил только Эрде. И сказал, чтобы ничто не мешало моей работе. И ничто не мешало. Не мешали и нервы, которые были часто, не мешали и бессонные ночи после случайно увиденного в душе, не мешало ничего. В этом случае слово любовь возможно не совсем точно передает то, что я чувствовал. А он… у него воистину позже был выбор – ненавидеть или любить. Он выбрал второе – полюбил как младшего брата. А я… я просто продолжал монотонно действовать, стараясь не выдать себя.
Грехем. Эйкр Грехем меня по своему любил тоже. Эта его мания поравняться силами, кто-кого. Ему доставляло удовольствие видеть в очередной раз меня, вернее, что я жив и есть с кем поиграть. И кому проиграть, в его случае. Он ненавидел и любил меня одинаково. Хотел просто превосходства, с тех самых пор, как увидел. Первый раз.