Да-да, Морган спятил... Морган после работы еще не на то способен, не то что фанфики клепать))
А завтра на Кирзавод... Помятуя мои маты в трубке, Юля пустила в ход все своеобояние, удвоила ставку и сократила время работы, так что завтра с 11 до 9, хехе)) Ну и ладно, ладно...
Собственно, относительно фика - это вообще как-бы продолжение больной темы - а что, если бы Сомтоу написал проду по "ВУ" и "Валентайну"?
Ну так я думаю - вот что:
А завтра на Кирзавод... Помятуя мои маты в трубке, Юля пустила в ход все своеобояние, удвоила ставку и сократила время работы, так что завтра с 11 до 9, хехе)) Ну и ладно, ладно...
Собственно, относительно фика - это вообще как-бы продолжение больной темы - а что, если бы Сомтоу написал проду по "ВУ" и "Валентайну"?
Ну так я думаю - вот что:
О сложных отношениях Зеркала и Отражения- Тимми.
Голос тихий, словно воспоминание, или сон, который прорывается наружу. Сколько времени прошло? Месяц? Год? Десять лет? Как давно он не слышал этого голоса? Как давно он не видел этого лица?
- Тимми... - как выдох. Лицо, озаренное мертвым светом луны. Лицо, которое словно светится изнутри. Черные волосы падают на лицо, закрывают глаза, только ярко-красные губы блестят чем-то влажным. И Тимми не приходится задумываться - чем именно.
- Эйнжел, - он знает этого мальчика. Он знал его еще тогда, когда он сам был таким.
Видение выходит из зеркала и садится на кровать рядом с Тимми. Он - сам холод. От него пахнет ветром, и дождем, и совсем чуть-чуть сладковатым запахом разложения, и лесом - темным лесом. Такой приятный коктейль из эмоций-чувств пробигает по спине мурашками.
- Ты скучал по мне, Тимми? - голос словно шорох листвы. Шепот ручья, шуршание в траве мелких зверьков.
Парень не знает, что ответить. Он почти не изменился. Почти. Прошло только шесть лет с момента их последней встречи. С момента их любви и их перерождения. Сейчас ему уже 18 лет, и хоть внешне он мало изменился, все же пребывание в мире людей, пребывание в человеческом обличии - это было так сказочно. Тимми был счастлив все эти шесть лет. Словно он впервые вот так - полностью - жил. Все это существование до - в нежизни - все это так иллюзорно. И он до безумия не хотел отдавать это новое, это кипящее внутри ураганом непередаваемых эмоций. Что ему нужно?
- Что тебе нужно?
Мальчик смотрел на него грустными глазами. Такими печальными, что Тимми стало жаль его, как бывает жаль больного, что стоит после тебя в очереди к врачу. Ты доподлинно знаешь, что ему предстоит пережить. Потому что сам пережил все это. И ты хочешь его пожалеть, хочешь его приласкать и соврать, что все будет хорошо. Но ты никогда не захочешь поменяться с ним местами. Потому что знаешь - каково это.
Мальчик с черными волосами и невероятно бледным лицом, которое ничуть не изменилось со дня их последней встречи, наклонился над лицом Тимми, втянул запах его тела, волос, туалетной воды.
- Ты изменился.
- Я вырос.
- Всегда мечтал? И каково это?
Парень задумался. Каково? Столько лет пробыть в состоянии нежизни и несмерти, и в один прекрасный день - начать расти заново - каково это?
- Это... Больно?
Парень посмотрел прямо в глаза своему отражению - мальчик-вампир не отвел взгляда.
- Я люблю тебя. Я забыл тогда это сказать, - Эйнжел провел своими мертвенно-холодными пальцами по щеке Тимми. Воспоминание. Далекое воспоминание, которое не может, не должно находится в памяти 18-летнего парня, всплыло наружу.
- Ты похож на меня тогда, когда Караваджо вожделел мной. Я, только став смертным, понял их - увидев тебя снова. Это действительно тянет.
- Да... - отстраненно произнес мальчик-вампир.
Как странно, пронеслось у парня в голове. Столько сотен лет я был таким же, а вот теперь, обретя суть невечного, мгновенного, я вдруг стал ценить это.
- Мне не нужна вечная жизнь. Я хочу прожить хотя бы лет 50, а потом состарится и умереть. Как и все. Я не хочу больше видеть свои похороны - я их столько раз видел. Я хочу просто жить, как человек, как люди, как то, чем я рожден и то, из чего меня вырвали бессмертный маг и Сивилла Куманская.
Эйнжел молчал. Тимми становилось неуютно - для него каждое ощущение было новым. Неуютно - это когда на тебя смотрит девушка с явным желанием, но ты не можешь этого разделить. Когда тебе говорят, что ты очень красив, когда ты заходишь в комнату и застаешь людей за поцелуем, становясь невольным свидетелем чьей-то интимной близости. Или когда на тебя смотрит мальчик-вампир, которого ты сам сделал таким, у которого ты вырвал живое и забрал себе, оставив ему пустоту, боль одиночества и отчаяния. И когда ты нисколько об этом не жалеешь.
- Почему ты пришел? - глупый вопрос. Может просто так - как к старому другу, а может...
- Их больше нет.
Эйнжел смотрит все так же - ни единой эмоции на бледном лице. Но Тимми чувствует - как чувствовал тогда, когда был таким, как Эйнжел, что боль, которую испытывает мальчик-вампир стала сильнее. Потери-потери, всегда потери. И только память о них остается, о тех, кто когда-то был твоей семьей. Но со временем и воспоминания уходят. И остается пустота.
- Брайен и Петра. Они просто исчезли. Отец и мать покинули своего ребенка. Они сошли на последней станции, они просто ушли от меня.
Тимми это не удивило. Значит, они все-таки выбрали этот, живой и трепещущий мир. Они предпочли тлен вечности. Но кто их может за это осудить? Уж явно не тот, кто сам сделал подобный выбор.
- И ты пришел...
- Я пришел спросить тебя. Как мне это пережить? Как мне справится с первым и, пожалуй, самым большим горем своей нежизни?
Он всегда будет помнить. Да, Тимми знал это. Точно так же как сам он до сих пор помнит Сивиллу, и Стивена, и Карлу, и всех тех, кто его любил, или говорили, что любили. Всех тех, кого он впускал в свою жизнь, и кто в нее врывался без спроса.
- Это останется с тобой, Эйнжел. Навсегда. Боль постепенно пройдет, и останется пустота. Вечность в пустоте.
Тимми не стал лгать. Не к чему. Он не на приеме, и ему нечего скрывать.
- Тимми... Я так боюсь... И мне холодно.. Хоть уже и не так сильно, как сегодня утром.
Эйнжел улыбнулся - и только сейчас Тимми увидел, что губы у него в крови, и два маленьких острых кошачьих клыка тоже испачканы кровью. Тимми стало горько - он обрек это существо на ад. Что ж - его самого обрекли на ад тогда, очень давно.
- Иди ко мне, - Тимми чуть отодвинулся, освобождая место на кровати, и откинул одеяло. Это был человеческий инстинкт, хотя он прекрасно знал, что мальчику не поможет ни тепло его тела, ни тепло постели. Этому существу может помочь только одно - то, что Тимми пока ему не предложит.
- Спасибо, - Эйнжел забрался на кровать с ногами, крепко обняв разгоряченное тело парня. Именно парня - это больше не наметки на какой-то пол, это парень. Нет больше этого асексуального строения - ни мальчик, ни девочка. Есть, хоть и чуть заметный, рельеф мускулатуры. Хотя Тимми до сих пор можно было назвать нечеловечески красивым, он все же теперь был больше парнем, чем андрогином.
Эйнжел старался побороть приступ голода. Такое пленительное тепло, такой приятный запах дорогого шампуня и геля для душа, и сама сила жизни, исходящая от тела - всеэто опьяняло молодого вампира, делало его неспособным здраво мыслить. И он потянулся к шее своего создателя, слыша ниагарский водопад, заключенный в его яремной вене, чувствуя всем своим холодным существом его горячесть и сексуальность. Тимми чуть отодвинулся, заглядывая вглаза неживого мальчика.
- Ты ведь сегодня уже пил?
- Да. Я выпил барменшу и еще какого-то бомжа. Но ты... Тимми, я до сих пор помню твою кровь. Она... Такая теплая и приятная. Она согревает лучше кого бы то ни было.
Тимми хочет сказать, что знает это, хочет сказать, что так и будет для него, для Ангела Эйнжела, потому что мальчик-лед, который сейчас в его обьятьях - единственный в мире, кто может похвастаться тем, что существо, прожившее почти две тысячи лет, смогло полюбить его, только его и по-настоящему. Тимми так и не отвык воспринимать себя и свое прошлое как что-то, что будет всегда с ним.
Но парень молчит. Вместо этого, слегка наклонившись и положив холодного мальчика на спину, он склоняется к его лицу. Проводит своей теплой ладонью по волосам - черным крашенным волосам, и заглядывает в блестящие глаза. Потом чуть наклоняет голову, и без лишних слов подставляет мальчику-вампиру свою шею.
- Ты что? - как-то испуганно спрашивает Эйнжел.
- Ты должен почувствовать, что ты не один. Я не хочу, чтобы ты жил так, как я.
Эйнжел тянется к этому манящему изгибу, к бьющейся словно в агонии вене, и, почти коснувшись ее губами, меняет траекторию, резко переворачивает Тимми на спину и приникает губами к его губам. Лед и пламя. Холодные, влажные губы с привкусом металла ласкают горячие и сухие. Проникают дальше - языком лаская мягкое небо, задевая зубами язык, чуть прикусывая - чуть-чуть. Чтобы просто попробовать, обольститься. Тимми почувствовал вкус своей крови. Но это не пугало его. Его вообще мало что могло напугать.
Эйнжел пил его кровь прямо из рта. На секунду показалось, что боль ушла, отчаяние и одиночество, то вяло то со всей силы бьющее по всему существу вампира отошла на второй план. Все равно, всегда и везде у него будет этот парень. Тимми.
Конец главы.